Четыре возраста Нулизы-сан [СИ] - Михаил Григорьевич Бобров

массивные, внушительные, но совершенно безопасные.

И тут же два глубаря слева-сзади; пока их били, выпрыгивает пара впереди. Тенрю срезает первого — второй успевает выстрелить! Воздух тяжелый, взвесь больше восьмерки, и снаряд получается тяжелый тоже. Брызги на поле Клейна — школоносец «Летящий Феникс» такой же корабль Тумана, как и весь конвой. Снаряд глубаря бессильно раскалывается на защите, самого его добивает очередь слева — судя по синим трассерам, из первых десяти отрядов.

— Ракетами огонь!

Ракеты прекрасно выжигают взвесь; но формовать их можно только при воздухе девять или выше… А, уже двенадцать! Что же под ногами?

Взвесь — тридцать!

— NADIR! ALARM!

— Не ори, бей, они тут везде!

Восьмая садит копьем куда придется — и, конечно, делает ошибку новичка. Слишком резкое движение! Взвесь переходит в плотную фазу. Хлопок, удар отдачи — копье пополам.

— YELLOW EIHGT, GO A BOARD. RECHARGE WEAPON!

Флагман замечает все! Она — мастер красного уровня. Интересно, сколько же у нее выходов?

Восьмая подходит к ложементу — копье уже приготовлено. Сдергивает его, догоняет строй: пока все рядом, чистят проход перед собственным школоносцем. Врезается в клубок: кто где? Туша — глубарь, свои так не разожрутся. Н-на!

Копье входит в темную стену — та взрывается брызгами всех цветов радуги, напрочь ослепив шлем. Очиститель проползает всего раз и прилипает. А под ногами и воды-то нет: плотность взвеси — шестьдесят! Бой катится по застывающей крови глубинных; над головой все слышнее раскаты главного калибра эскадры; гидрофон то и дело щелкает, отсекая чересчур громкие звуки.

На внутреннем ободе шлема — кодовый сигнал огоньками: отходим. Передышка! Отходим!

А уже на ложемент и не запрыгнуть: глубари кругом. Чуть отвлекись, тотчас за полушария цапнут.

— CLEAR THE BOARD!

Очистить борт? С радостью!

Отряд скользит вдоль стальной стены, шинкует мелкую нечисть. С соседнего ложемента сходит смена: отдохнувшие номера, полные короба зарядов. Свежая девятка перехватывает инициативу, гонит глубарей под волны.

— GO ON… — уже командует погрузку флагман.

— STOP DO IT! — ревет динамик незнакомым голосом. — По конвою! Противник отрезает замыкающий вымпел. Все экипированные номера — к «Нанауми». Подвахта в готовности прикрывать вымпелы один и два! Атака на тройку — отвлекающая. Ждите основной удар по «Хемптону». Фланговым дозорам… — мужской голос пропадает, и связь матерится голосом Тенрю:

— Теперь точно жопа. Отряд! Всем принять седьмой и второй тюбик. Подтвердить!

Семь зеленых огоньков.

— Взять с оружейки, у кого что израсходовано. Готовы?

Опять семь зеленых.

— Девчонки… — неуставным голосом обращается флагман. — Кому плохо… Кто сомневается… Нажимайте красный сигнал.

А вот хрен: семь зеленых огоньков.

— Девчонки. Вы чудо! — Тенрю переходит на уставной язык:

— Держаться в кильватере! Просто удержитесь в кильватере. Не отрывайтесь. К полному ходу! Готовность!

Семь зеленых, в меру голодных, остро вооруженных, разве только что не босых — на коньках.

— FORWARD!

Господи боже — в прошлый раз Восьмая думала, что Тенрю движется быстро! Но теперь! И как она разбирает дорогу в каше ночного боя? И кто теперь прикроет «Феникса» при погрузке раненых? И…

Ночь глухая — лишь восточный край моря впереди по курсу чуть-чуть светлеет. Или кажется? От века рассвет приносит людям надежду. Так то — людям!

Плотность взвеси — шестьдесят. Воздух — двадцать четыре.

Вот и грузовик. Ого, сколько нечисти! Лупи куда знаешь, не промахнешься. Копья работают, как иголки в швейных машинках. Главный калибр линкоров ревет уже без перерыва, долбя кого-то на дальних подступах. Стволы канмусу блокированы: слишком близко свой борт. Вот еще кто-то сломал копье. Восьмая слабо улыбается: не только над ней будут смеяться. Зеленая кровь кружевами. Лицевой щиток снова залепило. «Нанауми» держит ход; конвой держит ход. А хорошо, что грузовиков только три! Один — пусть и громадный — было бы еще проще сберечь. И в Школе все типовые маневры учили применительно к одному грузовику в конвое…

Хлоп! Еще одно копье расплескалось об воду…

— … RECHARGE WEAPON!

Вот как флагман вышла через кашу к родному борту? Пока будешь таращиться на карту — убьют. Если отбиваться без оглядки — фиг поймешь, куда несет вместе с боем. Но Тенрю — мастер красного уровня. Вывела точно к лацпорту. Над школоносцем серебристое сияние, ореол, искры на взвеси. Ореол — воздух свыше тридцати, так учили. Потом вспучивается белое солнце, срабатывает светофильтр; резкие черные тени — стартовала Валькирия с ранеными на борту. Хоть одна хорошая новость.

Вокруг уже бой во всю ширину. Лиловые ореолы за трассами блок-снарядов — и тут же зелено-синие в ночнике брызги, когда глубаря находит полновесный корабельный фугас, а не наперсток из башенного калибра канмусу. Протирая заляпанный визор, Восьмая случайно задевает сенсор связи и вываливается на общую волну конвоя.

— Прикрывай, я достала его!

— Рука! Моя рука!

— FORWARD!

Кашель пушек и ракет глубарей — их так много, что под воду загоняют не всех. Успевают и прицелиться, и выстрелить. Ало-желтые шестиугольники поля Клейна над туманниками — и белые прочерки рикошетов от поля.

— Иже мученик светлый!.. Н-на, тварь!!

— Четвертый отряд, курс три-три-два.

— Феникс, это седьмой отряд. Марка три, скорость сорок. Прошу помощи.

— Седьмые, возвращайтесь, посылать к вам некого!

Белые столбы воды с зелеными кружевами взвеси. Тошнотворный хруст копий. Черные «короны» потерявших скорость пуль и снарядов, вокруг которых скачком уплотнилась взвесь. Полностью отключенные гидрофоны — бедные подлодки, как они там хоть что-то видят?

— … Больно! Суки, мне же больно!

— По конвою: ход полный!

— Флагман! Флагман? Кто-нибудь! Где я? Пеленг! Дайте пеленг!

— Урод! Сдохни! Сдохни уже, блядина!

Тут Восьмая, наконец-то, сбрасывает настройки на волну тридцатого подразделения. Тишина! Тишина же! Облегчение такое, как будто экипировку сняли вместе с комбезом!

Мичман в радиорубке «Феникса» отключить общую волну не может. Моряк с подвыванием бьется головой о консоль:

— Суки! Твари!

Сосед живо хватает его за руки, прижимает к столу. Пинает ногой тревожную кнопку. Врывается старший смены, все понимает с полувзгляда. Смотрит в мутнеющие глаза радиста:

— Что случилось? Причина какая?

— Там девки погибают, а я тут ручки кручу! Это татарский полон. И каждую ночь твою девку насилуют рядом с тобой же. А у тебя руки связаны и колодка на шее, горло перегрызть и то не бросишься…

Старший смены без суеты выдергивает из аптечки шприц-тюбик и аккуратно втыкает его в шею радиста.

— Держи, — говорит соседу. — Держи, еще минут пять, пока подействует.

Снова заглядывает в глаза истерика:

— Ну, ты же знаешь с чего началось. Допуск же имеешь?

— Началось? Парня Ото-химе крутые убили, — отвечает продышавшийся радист. — Она и психанула.

Старший смены расстегивает ремень, складывает